В Лебедянь первый эшелон с пленными пришёл зимой 1942 года. Это были солдаты из числа взятых в плен в тяжёлых боях под Кандоровкой на Воронежском фронте.

В дальнейшем в город стали приходить другие эшелоны, а по старой Елецкой дороге, через Кладбищенские Пушкари к Казённому мосту, пленные в сопровож­дении конвоя двигались длинными пешими колоннами. Оборванные, чёрные от мороза и голода, с обмотанными соломой и тряпками ногами, они шли через город. Жители молча провожали угрюмым взглядом эти жалкие процессии.
Пленные уже мало походили на подтянутых вояк вермахта, какими они были раньше, в начищенных до блеска сапогах марширующие по брусчатке Нюрнберга на празднике партии и фюрера. Всё это осталось, видимо, где-то в районе Воронежа, вместе с истреблёнными мирными жителями.

«Зона» в городе

Национальный состав военнопленных был разнородным: немцы, румыны, венгры, молдаване. Их размещали в черте города, так как специального места для их содержания ещё не было обустроено. Первое время они располагались отдельными группами в различных административных зданиях под вооружённой охраной. Это дом на улице Мира, 17, помещения торговых рядов, дом на улице Советской, 17 (бывшая гостиница), двухэтажный дом на улице Поч­товой, 8 (дом купца Фудельмана) — в этом здании первоначально находилось управление по размещению пленных.

Большая группа располагалась в старом кинотеатре (после войны он сгорел) и в прилегающем городском парке. Этим пленным пришлось перенести страшную зимовку за кованой оградой горпарка под открытым небом.

Холодная зима 1942 — 1943 года унесла множество жизней. Разное говорили о наличии в горпарке братской могилы. Массовые погребения производились в городском квартале, окружённом улицами Поч­товой, Нагорной, Мира и Шахрая. Почти ежедневно похоронные команды из числа самих пленных долбили ямы в мёрзлом грунте. Из-за сильных морозов мёртвых лишь присыпали снегом и комьями земли, отложив погребение до более тёплого времени.

В феврале 1943 года действовал приёмно-пересылочный лагерь № 35 НКВД для военнопленных Центрального фронта. Находился он на восточной окраине города, на территории недостроенного спиртзавода, где ныне расположен машиностроительный завод (ЛеМаЗ). Вообще, на территории Липецкой области существовало три лагеря для военнопленных. Кроме Лебедянского — это лагерь № 95 в селе Новоуглянка Усманского района и лагерь № 263 в Ельце.

Лебедянский лагерь — обычная зона, опоясанная «колючкой», с вышками, вооружённой охраной и подсобным хозяйством. Начальником лагеря был назначен майор госбезопасности Пётр Карелин. Позднее, с декабря 1943 года, начальником лагеря был майор (а затем подполковник) госбезопасности Михаил Казаков.

Война оказалась слишком тяжким испытанием для обеих стран. Оборванных судеб и покалеченных жизней было огромное количество по обе линии фронта, разница лишь в том, что есть правда, а потому и победа была лишь на одной стороне.

Лагерный лазарет

Недалеко от лагеря, южнее, примерно в километре от него, был лагерный лазарет. Почти каждое утро начиналось с того, что оттуда вывозили хоронить умерших за ночь. После обеда на этих же телегах пленные везли хлеб из отрубей с хлебозавода, который находился западнее лагеря, рядом с железнодорожной станцией. В переоборудованных под бараки фабричных помещениях были сооружены многоэтажные нары.
Из воспоминаний бывшего медработника Клавдии Романовой:

«Совсем девчонкой я окончила в Лебедяни школу медсестёр, когда началась война. Сначала работала в госпитале, но, как только образовался лагерь № 35, меня направили работать туда. Медсёстры проводили обследование как личного состава лагеря, так и пленных. Как-то весь наш медперсонал заразился от пленных тифом, все выжили, но долгое время пришлось ходить наголо остриженными.
Когда пленных выводили на работы в город, население по-разному реагировало на них. Но случаев, чтобы кто-то из местных передавал им продукты питания, такого не было».

Строили дороги и дома

Военнопленные строили жилые двухэтажные дома, обустраивая посёлок Машзавода. Труд квалифицированных специалистов, которые встречались среди пленников, высоко ценился. К их советам и рационализаторским предложениям прислушивались. Бытуют разного рода слухи, что военнопленные архитектурно-строительных специальностей участвовали в проектировке жилых домов посёлка Машзавода. Это миф. Все жилые постройки в Лебедяни и районе построены по типовым проектам советских архитекторов.

Пленные участвовали в строительстве лебедянского винзавода, недалеко от здания райпотребсоюза в старой риге делали телеги, ремонтировали дороги, прокладывали водопровод в город от Водокачки вверх по Тяпкиной горе. В лесу, недалеко от села Шовского, находилась лесозаготовка, где заключённые работали на заготовке дров для обеспечения лагеря. Пленные направлялись на работы в колхозы и совхозы района. В совхозе «Агроном» они строили контору, работали в совхозных яблоневых садах, прокладывали дорогу от 3-го отделения совхоза к 1-му.

В 1946 году в селе Троекурово было открыто второе отделение лагеря. Располагались заключённые в бывшем Троекуровском монастыре. Иногда к охране пленных, когда они были на работах, привлекались даже сами колхозники, в основном это были женщины. Если небольшую группу отправляли куда-либо, например в помощь на погру­зочно-разгрузочные работы, за них нёс ответственность человек, руководивший этими работами. Было несколько случаев побега, но все они заканчивались поимкой беглецов.

Попадались среди пленных настоящие умельцы. В здании милиции долгое время висели деревянные настенные часы, сделанные одним из заключённых без единого гвоздика. В то время было трудно с посудой, и женщины, раздобыв кусок оцинковки, просили сделать, например, бидончик для молока. Немцы делали их не хуже фабричных, а женщины расплачивались продуктами или махоркой, которую тогда выращивали почти на каждом огороде. Мирное население со временем свободно входило в контакт с пленными и вело себя с ними лояльно.
20 граммов сахара в день.

В марте 1943 года в лагере была создана партийная ячейка. Секретарём назначена Агриппина Вишнякова, которая с октября 1943 года также была заведующей клубом и библиотекой лагеря. Командование и военные советы фронтов уделяли внимание не только организации содержания военнопленных (обеспечение питанием, медицинское обслуживание и т. д.), но и культурно-просветительной работе среди них. Заключённых информировали о положении на фронтах, политических событиях в их странах и в мире.
В соответствии с требованиями международных конвенций об обращении с военнопленными предусматривалось также и денежное довольствие, нормы которого были закреплены приказом НКВД СССР.

Что касается продовольственного вопроса, то в суточный паёк пленного входило: 400 граммов хлеба (после того как закончилась война, эта норма выросла в полтора раза), 100 граммов рыбы, 100 граммов крупы, 500 граммов овощей, 20 граммов сахара и 30 — соли.

Смертность была высокая

Тем не менее смертность пленников была очень высокая: они погибали от цинги, холеры, сыпного тифа, дистрофии, дизентерии, воспаления лёгких. В то же время не гнушались мародёрствовать, обирая своих же товарищей, находящихся в предсмертном состоянии. Нередко именно это становилось причиной дальнейшего заражения сокамерников.

Сначала умерших пленных хоронили в непосредственной близости от лагеря, в 100 — 200 метрах от ограждения. По снегу сюда ежедневно тащили сани с десятками мёртвых тел. Об этом свидетельствуют находки человеческих останков на промышленной зоне при строительстве некоторых цехов машиностроительного завода в 70-е годы — экскаваторы постоянно натыкались на братские и одиночные могилы.

Ещё крупные массовые захоронения производились в районе железнодорожного моста через речку Сквирню, это место находилось примерно в 500 метрах на северо-восток от лагеря. Одно время на этой ничем не примечательной поляне, покрытой небольшими холмиками, стоял в металлическом основании деревянный крест. По некоторым данным, уже к началу 1944 года в этом месте не хоронили, потому что там уже не хватало места. Вскоре приступили к организации нового кладбища. Оно было расположено восточнее лагеря на небольшой возвышенности, на территории колхоза «20 лет Октября» Стрелецкого сельсовета, на северном берегу оврага под названием «Пилин лог». Сейчас там берёзовая роща.

Согласно архивным данным, кладбище было открыто 6 мая 1944 года и работы по его расширению велись постоянно. В 1945 году на основании Женевской конвенции странам-победительницам было запрещено производить массовые захоронения военнопленных в так называемые братские могилы. На этом кладбище были захоронены 772 военнопленных. Кладбище было закрыто 7 июля 1947 года.

Помогли найти могилу отца

В 1999 году в Липецк на имя губернатора пришло письмо из Германии. Хайде Роте из Берлина обращалась с просьбой помочь ей отыскать могилу отца: «… Мой отец, врач-хирург, умер в возрасте 33 лет в плену. Его звали Гюнтер Гильбрихт. Он родился 25.04.1913 в Берлине и умер 25.05.1946 в городе Лебедяни, в лагере для военнопленных № 35…»

Городские власти, начальник архивного подразделения УМВД России по Липецкой области подполковник милиции Виктор Копёнкин откликнулись на просьбу пожилой женщины и вместе с сотрудниками Лебедянского РОВД провели исследовательскую архивно-по­исковую работу. В архивных делах сохранилось много важных подробностей, которые помогли отыскать могилу отца фрау Роте. В этих документах были списки захороненных, тут же находился и план кладбища. По ним работники милиции нашли фамилию под номером 761, Гюнтер Карл Гильбрихт, 1913 года рождения, немец, капитан санитарной роты, умер 25.05.1946, похоронен 26.05.1946. Фрау Роте искала своего отца более пятидесяти лет и всё же нашла в далёкой чернозёмной глубинке под русскими берёзками могильный холмик с простой металлической пластиной.

Вернуться захотели не все

Когда летом 1947 года лагерь военнопленных № 35 в Лебедяни расформировали, военных перевели в Каширу и Рязань, а уцелевших узников  депортировали на родину.

Но не все пленные пожелали уехать, было несколько человек, пожелавших остаться. Все они в дальнейшем получили работу, обзавелись семьями, пустили корни. Это были люди из простых немецких крестьян-работяг. Возвращаться им, видимо, было уже некуда.

…Бывшие узники ехали домой. Они покидали один из советских лагерей для военнопленных, где не было крематория, где не было налажено производство мыла из человеческого жира. Они покидали его, чтобы в недалёком будущем узнать ужасную правду о «лагерях смерти», располагавшихся в самом сердце их «фатерлянда».

Сотни километров пути и бесконечные остановки с обязательной проверкой документов на станциях. Россия оставалась позади, оставались позади русская зима, голод и болезни. Пережившие плен возвращались домой, в свои семьи, к матерям, жёнам и детям. Каждый хотел лишь одного — скорее забыть ужас минувшей войны.

Автор: Виталий Гольтяев («Липецкая газета»).

Сохраните, чтобы не потерять

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *